В Пуэрто-Касадо мы вернулись после полудня, багровые и распухшие от укусов; за все утро я снял около двадцати футов пленки. Эта поездка хотя и была не из приятных, но все же дала мне возможность ознакомиться с местностью и затруднениями, ожидающими нас. Теперь можно было приступить к основной работе — собиранию представителей фауны кишащего москитами пьяного леса.

Глава четвертая

ОРАНЖЕВЫЕ БРОНЕНОСЦЫ

Первый экземпляр нашей коллекции, пойманный жителем Пуэрто-Касадо, появился у нас в доме через сорок восемь часов после нашего приезда. В ранний предрассветный час, когда цикады и древесные лягушки боролись с местными петухами за вокальное превосходство, меня разбудил чей-то громкий, возмущенный визг, полностью перекрывавший все другие звуки. Я сел в кровати и изумленно уставился на Джеки, которая с не меньшим изумлением смотрела на меня. Не успели мы рта раскрыть, как снова раздался пронзительный крик, который, как мне казалось, исходил из кухни. Вслед за криком послышался громкий, возбужденный разговор на непонятном для нас языке гуарани [15] .

— Господи боже! — сказала Джеки. — По-моему, это голос Паулы… Что там происходит?

Я вылез из постели и начал искать свои туфли.

— Кричит она так, будто ее пытаются изнасиловать.

— Этого не может быть, — сонно возразила Джеки. — Из-за этого она бы не стала так кричать.

Я с неодобрением посмотрел на нее и направился на кухню, где стал свидетелем необыкновенного зрелища. Дверь была широко раскрыта; на пороге, озаренная розоватыми отблесками огня, подбоченившись, стояла наша хозяйка; ее роскошная грудь тяжело вздымалась после длинной тирады на языке гуарани. Перед ней стоял маленький худощавый индеец в оборванной одежде, держа в одной руке помятую соломенную шляпу, а в другой какой-то круглый предмет, очень похожий на футбольный мяч. Он говорил что-то Пауле мягким, успокаивающим тоном, а потом протянул ей этот футбольный мяч. Паула отскочила и издала такой пронзительный, негодующий крик, что большая жаба, сидевшая около порога кухни, испуганно прыгнула в ближайший куст гибискуса. Но индеец, видно, был не из пугливых, он положил шляпу на землю, опустил в нее футбольный мяч и начал что-то говорить, оживленно жестикулируя. Паула перевела дух и обрушила на него поток ругательств. Скандал на кухне в пять часов утра, когда двое стараются перекричать друг друга на языке гуарани, сплошь состоящем из гортанных звуков, — это было для меня слишком.

— Алло! — громко крикнул я. — Buenos dias! [16]

Это немедленно возымело свое действие. Индеец подхватил шляпу вместе с мячом, прижал ее к распахнутой рубашке, поклонился и отошел в темноту. Паула привела в порядок свой бюст, грациозно поклонилась и направилась ко мне, вся трясясь от возмущения.

— Ah, senor, — сказала она, задыхаясь и лихорадочно сжимая кулаки. — Ah, senor, que hombre… buenos dias, senor… yo lo siento… [17]

Я хмуро посмотрел на нее и начал припоминать весь свой запас испанских слов.

— Hombre [18] , — сказал я, показывая пальцем в ту сторону, где стоял индеец, совершенно исчезнувший на фоне деревьев и кустов. — Hombre… рог que usted argumentos? [19]

Паула бросилась в темноту и вытащила оттуда упиравшегося индейца. Она подтолкнула его ко мне и, отойдя в сторону, величественно ткнула в него толстым коричневым пальцем.

— Hombre, — сказала она срывающимся от волнения голосом, — mal hombre [20] .

— Почему? — спросил я. Мне было искренне жаль индейца.

Паула посмотрела на меня как на сумасшедшего.

— Рог que? — переспросила она. — Рог que? [21]

— Рог que? — повторил я, чувствуя, что все это очень напоминает дуэт из какой-нибудь оперетки.

— Mire, senor [22] , — ответила Паула. — Смотрите.

Она схватила шляпу, которую индеец крепко прижимал к груди, и показала мне лежавший в ней футбольный мяч. При ближайшем рассмотрении — хотя все происходило в темноте — оказалось, что вызвавший негодование Паулы предмет был меньше футбольного мяча, но почти такой же формы. С минуту все мы молча смотрели на него, затем Паула набрала в легкие воздух и оглушила меня пулеметной очередью испанских слов, из которых я мог разобрать только регулярно повторявшееся слово «hombre». Я понял, что без посторонней помощи не обойтись.

— Momento! [23] — произнес я, подняв руку, затем повернулся и вошел в дом.

— Что случилось? — спросила Джеки, увидев меня.

— Понятия не имею. Похоже, Паула страшно оскорблена тем, что какой-то индеец пытается всучить ей рождественский пудинг.

— Рождественский пудинг?

— Ну да, не то рождественский пудинг, не то футбольный мяч, не разбери-поймешь. Хочу разбудить Рафаэля, пусть выяснит в конце концов, что здесь происходит.

— Едва ли это может быть рождественский пудинг.

— Мы в Чако, — ответил я. — А в Чако все может быть.

Рафаэль, как и следовало ожидать, спал; он свернулся в клубок под кучей одеял и равномерно посапывал. Я стащил с него все одеяла и пошлепал его по спине. В ответ раздался громкий стон. Я снова пошлепал его, и Рафаэль поднялся, глядя на меня бессмысленным взглядом и разинув рот.

— Рафаэль, проснись, я хочу, чтобы ты пошел со мной и перевел кое-что.

— Нет, Джерри, не сейчас, — жалобно простонал он, близоруко щурясь на часы. — Посмотри, только половина шестого, я не могу так рано.

— Идем, — неумолимо настаивал я, — вылезай из постели. Мы, кажется, договорились, что ты будешь у нас переводчиком.

Рафаэль надел очки и посмотрел на меня с искренним возмущением.

— Да, конечно, я обещал быть переводчиком, только не в пять утра.

— Ну, хватит разговаривать, одевайся. К Пауле пришел индеец, они спорят о чем-то — какой-то футбольный мяч… Я ничего не могу понять, и ты должен мне помочь.

— Нет, я просто обожаю это Чако, — с горечью сказал Рафаэль, надевая туфли. Охая и зевая, он пошел за мной на кухню. Паула и индеец стояли на том же месте, футбольный мяч по-прежнему лежал в шляпе индейца.

— Buenos dias, — сказал Рафаэль, сонно моргая глазами, — que pasa? [24]

Паула вся затряслась и принялась рассказывать что-то Рафаэлю, подкрепляя свои слова мимикой и волнообразно колыхая телесами; время от времени она прерывала свою речь и указывала пальцем на преступника, молча стоявшего со своим пудингом в руках. В конце концов она выдохлась и в изнеможении прислонилась к стене, тяжело переводя дыхание.

— Ну, так что же случилось? — спросил я Рафаэля, который, казалось, был совершенно сбит с толку.

— Знаешь, Джерри, я сам не очень-то понял, в чем дело, — ответил он, почесывая затылок. — Она говорит, что этот человек принес что-то нехорошее… э-э… как это говорится? пакость, так, что ли? Он ей ответил, что она лжет и что ты охотно купишь эту вещь.

— Так о чем же в конце концов идет речь?

Рафаэль повернулся к владельцу пудинга, индеец посмотрел на него и застенчиво улыбнулся.

— Bicho, — проговорил индеец, протягивая шляпу с мячом. «Bicho» было первым и, на мой взгляд, самым важным словом, которое я выучил по прибытии в Южную Америку. В переводе оно означает «животное». Этим всеобъемлющим словом здесь называют любое живое существо, и, естественно, я постарался сразу же запомнить его. Теперь, когда индеец произнес магическое слово, до меня вдруг дошло, что я принял за рождественский пудинг какое-то живое существо. С радостным возгласом я подскочил к индейцу, вырвал у него шляпу и помчался на кухню, чтобы при свете лампы разглядеть ее содержимое. В шляпе, свернувшись в плотный клубок, лежал зверек, о встрече с которым я давно мечтал. Это был трехпоясный броненосец.